Это было прошлым летом, когда второй фестиваль «Субботник» достиг своей кульминации: на сцену вышли четыре монументальных британских человека, одетых, как и подобает рок-звездам; Том Мейган ухватился за микрофон, Серж Пиццорно вдарил по струнам — и группа Kasabian выдала громоподобный, ураганный и невероятно харизматичный концерт, ставший самым наглядным доказательством того, что рок-н-ролл жив, кто бы что ни полагал на эту тему. Этим летом все повторится — и как показывает практика, с каждым разом в мощности Kasabian только прибавляют.
Kasabian вообще из тех редких в современном мире гитарных групп, которые умеют не останавливаться на достигнутом. Они начали в первой половине 2000-х — и поначалу казались не самыми яркими представителями своего поколения, вернувшего публике веру в гитары и электричество; но в конечном счете именно они оказались самыми последовательными и упорными. Сначала покорили впечатлительных девушек; потом — суровых футбольных фанатов (их «Fire», разумно взятая в оборот Английской премьер-лигой, — чуть ли не самый убедительный авторский спортивный гимн за последние десять лет); а потом, когда их ровесники либо зачахли, либо начали ходить туда-сюда по проторенным дорожкам, показали, кто в доме хозяин. Последние альбомы Kasabian — это настоящие гимны рок-музыке, максимально ярко и зрелищно осваивающие все самые яркие страницы ее истории, от шестидесятнической психоделии до восьмидесятнического мэдчестера; блистательные иллюстрированные энциклопедии, написанные и исполненные языком самых выдающихся шоуменов. Грубо говоря, Kasabian неподражаемо и неотразимо показывают нам, что если сегодняшний рок и не может ничего изобрести, то он, во всяком случае, еще очень даже может потрясти — и так, что мало не покажется.

Все способы определить главную рок-группу мира одинаково сомнительны, а потому одинаково легитимны. Один из них — просто посмотреть, кто написан самым большим шрифтом на постере крупнейшего фестиваля планеты Glastonbury. В прошлом году это были Kasabian. И можно сколько угодно ухмыляться по этому поводу, но когда Серж Пиццорно возьмет первый аккорд, не останется ничего, кроме как развести руками — а потом воздеть их к потолку.