Интервью с Алексеем Глуховым

«Ансамбль Христа Спасителя — это российский аналог Holy Moses!»

Мы беседуем с Алексеем Глуховым, сидя подле Невы. Через дорогу от нас – Кунсткамера: пожалуй, лучшего места для того, чтобы поговорить о проблемах и увлечениях лидера группы Ансамбль Христа Спасителя и Мать Сыра Земля найти трудно. «А с матом или без?» - интересуется у меня музыкант. Я киваю: «С матом!». И мы начинаем неспешный разговор обо всём, что так или иначе интересует двух собеседников. Самые любопытные моменты нашего почти часового интервью попали в итоговый документ.

Ни для кого, наверное, не станет откровением, что концерты АХС всегда под пристальным надзором компетентных органов. Какое количество выступлений под тем или иным предлогом не дали провести коллективу – едва ли можно просто так посчитать. Группа в 2017 и в 2018 годах выступила в некоторых странах бывшего СССР. Однако оказалось, что даже там напряжение постоянно висело в воздухе:

У нас должен был быть тур ещё прошлой осенью на Украине. Из-за непонятной ситуации со старым составом (Старуха Изергиль покинула проект Ансамбль Христа Спасителя, - здесь и далее примечания автора), всё это перенеслось сначала на февраль, потом на апрель. Мы очень удачно выступили там с новым составом, но кое-какие люди хотели нам сорвать концерты, писали кляузы, представлялись продюсерами нашими, директорами…

Есть один больной человек: Дмитрий Лыткин. Увидев в нас каких-то дурачков, он стал заявлять, что он наш продюсер, хотя я просто дал ему возможность стать организатором, тур-менеджером. В итоге нам он не устроил ни Европы, ни российского тура, которые так обещал, но до сих пор он продолжает говорить, что он наш продюсер, видимо, у него какая-то сексуальная неудовлетворённость. [Даже] нацепил майку, что он наш продюсер. Он человек опасный, психопат, сорвал нам два города на Украине. Он звонил организаторам, говорил: «вас … [обманывают], бабки не будет, приедут они вдвоём с барабанщиком». Но, слава богу, мы себя нормально зарекомендовали, состав впервые работает как часы.

О «старой» Старухе Глухов рассказывает с некоторым разочарованием. При этом чувствуется, что ему хочется об этом говорить, хочется поделиться своими впечатлениями от сотрудничества с Александром Константиновым, который в начале 2018 года покинул «Ансамбль» и создал себе новый коллектив.

Я с ужасом вспоминаю те времена, когда на вокале у нас был некий Александр Константинов (Алексей нарочито делает упор на слове «некий»). Я не хочу никого обижать, но я с содроганием вспоминаю все эти забывания слов, вступления невпопад, то, как его за руки за ноги грузили, когда он спал на сцене. Я с ним помню концертов пять из 200, которыми я в принципе доволен. Они тоже сопровождались забыванием слов, но они были активные. Это случайно получалось, что человек не был пьян: он или успел проспаться, или не успел напиться, а тут попался концерт. Обычно это [было] ужасно. Я сейчас начал писать книгу про это всё…

После моего вопроса, что же будет в книге, Алексей заметно оживляется и делится подробностями своего нового амплуа:

Материала уже накопилось на целую книгу. Причём я никого там не собираюсь оскорблять, это будет именно доскональное изложение [фактов из жизни группы]. Барабанщик тоже собирается писать свою книгу: за мной тоже много косяков, которых я не помню, потому что был в угаре, со стороны не видел, мне тоже интересно это почитать. Но большинство косяков связано именно с нашим бывшим вокалистом, причём, читать и слушать рассказы о них прикольно, но вот когда ты попадаешь в эту ситуацию…

(Алексей всё время интервью пьёт местный питерский «Портер». В этот момент он делает глоток и с упоением начинает делиться одной из историй грядущей книги):

Вот ты едешь на концерт, у тебя поезд, который стоит 2 минуты в Твери, а человек в это время в получасе езды в такси пьяный, [звонит] и говорит «я сейчас приеду». А проводник уже двери закрывает! И вот это уже не смешно. Так реально поседеть можно.

Отменить-то … [фиг] с ним, но ты подводишь организатора, потому что человеку, который … [опаздывает], всё равно. Он ни за что не отвечает, он ни с кем не договаривался, потом просто скажет, что это … [очень плохой] Глухов во всём виноват. А … [очень плохой] Глухов всё это расхлёбывает, говорит, дескать, вот такая ситуация.

Вспоминаю, что как-то раз слышал, что помимо бабушки в группу хотели взять ещё и дедушку. Задаю этот вопрос, а в ответ получаю ещё одну историю из будущей книги Алексея:

У нас должен был быть концерт в Ярославле. Мы должны были ехать с нашим барабанщиком на машине. Мы хотели выехать в 2 часа ночи из Твери, чтобы к утру быть в Ярославле; погулять, посмотреть город. Но мы немного опоздали и приехали к бывшему вокалисту часа в 3. Нам открыл дверь некий человек из Москвы и говорит: «ребят, я вот теперь у вас в группе пою, меня Александр взял на роль дедушки. Сколько вы мне заплатите – потом разберёмся, только петь и играть я не умею, программу не знаю». Представляете?

Оказалось, что он пропил все деньги и ему не на что уехать. Он надеялся, что мы ему заплатим. Этот кавардак длился два часа, это стало нашей проблемой. А Александр проснулся уже в Ярославле. Мы пошли пить и шашлыки жарить с организаторами, а его положили спать в гримёрку и закрыли на ключ, чтобы он никуда не делся, чтобы нигде ничего не выпил, не опохмелился. В итоге кто-то его открыл, напоил, и к концерту мы не смогли его разбудить. Его на руках вынесли поклонники на сцену, он встал, не смог вступить нигде, лёг опять на сцену, его унесли в гримёрку. Нам заплатили 15000, и организаторы стали требовать с меня их обратно. В итоге я им дал концерт Лёши Закона, чисто для них, мы бухнули и тогда только они сказали: «ну что, раз приехали – чего уж, [гонорар ваш]».

Клип «Наши иконы» и его влияние на популярность группы едва ли можно переоценить: маргинальный проект вдруг получает несколько миллионов просмотров на Youtube и становится культовым даже среди людей, далёких от хардкора и рок-музыки в целом. Как так произошло? Оказывается, во всём виноват его величество случай:

Песня, сама по себе весёлая, но популярность её связана в основном с клипом. Он довольно-таки мрачный, принципиально чёрно-белый, снятый на камеру ночного видения. На самом деле, это вышло случайно: видео должно было быть весёлым, мы должны были ходить со Старухой на фоне церквей тверских, залитых солнцем. Клип должен был быть абсолютно солнечный: весёлый, позитивный – катера, пляжи, церкви и всё отлично. Но человек продинамил весь день и пришёл с большим трудом поздно вечером. И пришлось снимать ночным видением, потому что иначе было никак не снять. И получился вот такой контраст: песня весёлая, а клип мрачный. [Кстати,] мне даже сказали, что её в определённых структурах полиции котируют, вполне себе приличная песня, её многие уважают.

Про выступление «Ансамбля» в Тверской епархии написали многие авторитетные издания России. Однако сама группа хранила молчание, ни подтверждения, ни опровержения долгое время просто не было. Оказалось, что Алексей просто не понимал, как это комментировать, ведь это неправда.

Я сначала даже не знал, как к этому относиться. А потом подумал: а как ещё к этому относиться? Сопротивляться и говорить, что этого не было? У нас и так имидж … [очень плохой]. Это смешно и отнёсся я к этому замечательно. Никто не был оскорблён, никто не был задет, и мы, в том числе. Выступили мы или не выступили, какая разница? Я подошёл к этому с юмором и решил всё это поддержать. Мне потом эти парни написали, сказали спасибо за то, что подыграл. Хорошо, что есть такие люди, которые относятся ко всему с юмором и всё понимают. Они могли бы сказать, что мы, например, испражнялись на сцене, а они это сделали так невинно, что всё нормально.

Голоса душевнобольных – это фирменный стиль, фишка группы. Именно этим словосочетанием на одном из альбомов объясняется, чем занимается Мать Сыра Земля. Несколько слов сравнения бывшего и нынешнего вокалистов сквозь призму этих самых голосов. Косвенно из этого ответа можно понять, почему всё-таки пути Глухова и Константинова окончательно разошлись.

Сейчас у нас новая старуха, парню 25 лет, артистичный, концертирующий, опытный человек, который полон энергии на протяжении всего концерта. Он не замолкает на сцене, [как предыдущий вокалист], которому я говорил, что нужно делать на сцене. У него был свой проект я его привлёк в свой, и он там должен был выполнять определённую роль – вот этой старухи, демонической, тупорылой, упёртой, антисемитки, фашистки такой пробитой…

Но почему-то человек начал слишком серьёзно к себе относиться, а его-то, на самом деле, полюбили за юмор, потому что он нёс в себе вот эту юмористическую нотку. А он стал относиться к образу слишком серьёзно: стал чувствовать себя Мадонной, Бритни Спирс, Майклом Джексоном, не понимая, что его образ немножко другой. Он должен был взрывать мозг, а он захотел просто стать звездой.

И вот когда пришла слава, он посчитал, что должен соответствовать образу панка, хотя он никакого отношения [к панк-року] в принципе никогда не имел. Просто по музыкальным вкусам он другой человек. При этом он в интервью называл песни бредом, музыку – жужжанием и что ему … [всё равно] на эту группу.

Пройти огонь и воду, как известно, не самое главное. Главное – выдержать испытание медными трубами. После внезапной популярности оказалось, что не все его выдержали:

На самом деле фронтменом Александр стал случайно, в 2012 году, после ухода вокалистки, а новую мы не брали. Хотя проект изначально был рассчитан на агрессивный женский вокал и на хардкор музыкальный. Тогда случилась группа «Pussy Riot», [произошёл] какой-то коллапс религиозного экстремизма, религиозного фанатизма и нас везде ассоциировали со сквернословами, богохульниками, которыми мы не являемся на самом-то деле. По сути, в тот период группа фактически распалась.

Нас запрещали везде, где только можно, в 2012 году у нас вообще не было концертов. И когда нас стали приглашать в 2013, я откровенно удивлялся и говорил в интервью, что если находятся дураки, которые готовы платить за эту пьяную … [фигню], которую мы из себя представляем, то пожалуйста, мы будем выступать. Вот в таком коматозе мы 4 года и пробыли, хотя мне не было интересно делать альбомы с чисто старухиным вокалом, на них исчез хардкор, не было никакого надрыва. Человек не может надрывно спеть, проорать что-то, завести зал… Он почему-то, когда выходит на сцену, представляет, что он какая-то Мадонна, как будто он Мэрилин Мэнсон, как будто вокруг стоят миллионы и все его знают. Эти самые медные трубы. У группы «Сектор газа» есть песня на эту тему, называется «Звёздная болезнь». Ну вот она именно про это: человек начал себя ассоциировать с центром вселенной. Сейчас всего этого нет, все [участники] адекватные, слушают экстремальную музыку: hardcore, noise, black metal, death metal – словом, понимающие люди.

Удивительно, но, несмотря на неприязнь к бывшему вокалисту, которая то тут, то там проскальзывает в интервью, Алексей Глухов даже успел послушать его новый проект «Babooshka»:

Я слушал его песню «Материнский капитал». У меня очень хорошая память на песни, я постоянно схватываю какую-то попсу по радио, а вот эта песня у меня не схватилась. Это подражание АХС, он, конечно, будет сейчас заниматься подражательством, но я даже не переживаю, потому что у человека совершенно другие вкусы. У нас совершенно разная аудитория. Я буду очень рад, если человек через год запишет альбом. Но мне почему-то кажется, что он завис, зацепился за прошлое, и вместо того, чтобы писать свои песни, будет просто ругать меня на автомате. Я меломан, я бы с удовольствием послушал его альбом от начала и до конца, но почему-то мне кажется, что заниматься этим он не будет. Ему гораздо больше нравится сидеть в контакте и писать, что Глухов – … [очень плохой], делая мне антирекламу … [отличную]. Мне оскорбительно, что я с этим человеком общался более 20 лет.

Глухов очень много говорит про Украину, сравнивая процессы, которые происходят и там, и здесь. Он восторгается той свободой, которая там есть, и удручён той несвободой, которую наблюдает в России.

«Ансамбль» был воспитан на группе «Holy Moses» с Сабиной Классен на вокале, только пересажен на русскую действительность. И в то время – в 2007, когда проект родился – он был совершенно неактуален. Была достаточная свобода, не было глупых статей, не было глупых судей, мракобесия, культа личности. На мой взгляд, вот это время с 2000 по 2010 – это последний глоток свободы в России. Это ещё прослеживается на Украине, но я боюсь, что через какое-то время там будет то же самое, что у нас. То есть, человек свободно идёт по улице, он пьёт пивко, он свободно говорит. К нему подходит человек и спрашивает, как пройти туда-то, а он на тебя смотрит без страха в глазах. А в России подойдёшь к человеку – он тебя сразу пугается, он весь какой-то зашуганный. Посреди Чернигова висит баннер: «Свобода – наша религия» и [на нём изображены] руки, рвущие цепь. В России это в принципе сейчас невозможно; тебе статью какую-нибудь впаяют, мол, призываешь к анархизму или ещё к чему.

К запрету своих песен Алексей относится с иронией, равно как и к штрафам за публикацию запрещённых песен АХС (на данный момент в реестре запрещённых материалов их 15). Причём, иногда очень сложно понять, шутит он или нет: тонкий троллинг плавно перетёк из песен в повседневную жизнь музыканта.

На тот момент (в 2007) АХС – это чисто культурологическая вещь, которая ни на что не претендовала. Группа ни с кем не боролась, тогда не нужно это было, не было этого тоталитаризма. Мы на самом деле (!) хорошо относились к президенту, я абсолютно без всякого юмора это говорю. Это просто был такой арт-проект, а потом вдруг лет через 5 начинаются всякие Pussy Riot, с которыми нас начали путать, война с Украиной непонятная… И вдруг оказывается, что наши песни люди могут трактовать в совершенно разных вариантах. Начинается шумиха, запреты какие-то. Причём, если посчитать, сколько мы денег принесли государству (то есть, мы записываем песню, она запрещается, столько людей штрафуют), что государство нам фактически должно! И я считаю, что это содружество очень даже замечательное и мы будем продолжать в том же духе.

Удивительно, но с тех самых пор, как группа стала давать концерты, музыканты репетировали лишь однажды, да и то, едва ли эту репетицию можно назвать успешной:

Мы никогда не репетируем – теперь уже принципиально. Первые репетиции у нас срывались, потому что человек (Александр Константинов) не мог репетировать. Он приходит за день до концерта, впервые слышит фонограммы, которые я сделал для нашего первого концерта в клубе Hleb. Дома он не смог их послушать, он пришёл их слушать [на репетицию], пьяный, говорит, что его всё достало, достаёт из своей сумочки бутылку водки и начинает оттуда пить. Вот так и закончилась наша первая репетиция. И мы поехали на следующий день выступать в Москву.

Помимо АХС у Глухова огромное количество сольных музыкальных проектов. В большинстве своём, это экстремальные жанры. Когда он успевает их записывать – загадка. Зато Алексей приоткрыл нам завесу тайны и рассказал, зачем ему так много проектов:

На данный момент у меня больше 60 альбомов номерных, не считая десятка, которые вышли на других лейблах, которые я не выпускал сам. Проектов где-то около 50. Там много одноразовых, но у меня не бывает тех, которые сделаны для количества, я этим не занимаюсь. Я просто человек очень концептуальный…

Я вот, к примеру, не люблю группу «Agathocles», потому что есть впечатление, что люди попили пивка и барабанщик сказал: «Давайте сыграем вот такую вот тему про баб там и про сиськи». А гитарист сказал: «а давайте горовое что-нибудь сыграем?» А ещё один сказал: «А давайте политическое?». Вот такое я не понимаю, я считаю, что группа или проект должны быть концептуальны. Я Napalm Death последние 10 лет вообще не воспринимаю, мне не нравится краст, который они играют, меня вообще после 1995 –1997 года вообще перестала интересовать эта группа. Но я их уважаю, потому что у них есть концепция. Я могу быть с ними не согласен, но они держат стиль, у них есть определённая социальная тематика. Это интересно.

Для меня главное, чтобы в проекте были конкретные посылы. И неважно, поёшь ты копрограйнд или делаешь какой-то … [сумасшедший] нойз, то это должно быть в рамках, это должны быть конкретные посылы. Если ты решил вдруг петь про что-то другое: про пивко, про кеды, то создавай другой проект, пусть с тем же составом и играй.

Оказывается, любовь к экстремальным музыкальным жанрам у Алексея появилась не год назад – он буквально пронёс это увлечение через всю свою сознательную жизнь:

Возможно, у меня такое большое количество проектов как раз потому, что я ещё застал то время, когда музыка была труднодоступной. Мне приходилось с 11 лет … [тяжело работать] грузчиком, на озеленении. Я прекрасно помню студии звукозаписи, где кассета стоила 9 рублей и запись стоила 9 рублей. Чтобы сходить на фильм ужасов, которые тоже тогда по телевизору не показывали, мне приходилось платить рубль в видеосалоне. И за всё это время во мне накопилось много таких идей, которые я хотел реализовать, даже если я их перерос. Мне сейчас не особо интересен noise-core, мне уже немного за 40, но я помню, какая это была редкая музыка, за какие деньги я её покупал, ездил на Горбуху в Москву и у меня остались идеи, которые некоторые группы не смогли реализовать. Это не для количества, это просто потому, что меня прёт, и дай бог, чтоб оно меня пёрло. Это не ради денег –я за это ничего не получаю –это ради искусства, что ли… Глупо звучит, правда.

Есть мнение, что не только суды воспринимают песни группы не как ироничные, а впрямую. То есть, на их концерты приходят радикалы, которые убеждены, что все песни музыканты исполняют на полном серьёзе. Алексей сомневается, что это так:

Я бы не сказал, что нас посещает так много ультраправых. В одной статье про нас какая-то журналистка писала, что она видела у нас на концерте скинхеда и тут же какого-то левака-антифа, которые стояли вместе, не зная друг друга, и балдели. На мой взгляд, система правых и левых давно обесценилась. Да и какого-то откровенного зигомётства у нас на концертах я не наблюдаю. К нам ходят люди с головой, а они могут быть разных политических взглядов.

Пожалуй, самым провокационным вопросом этого интервью должен был стать вопрос о самом неудачном альбоме АХС. Когда я услышал ответ, я был несколько обескуражен, потому что именно на этом альбоме находится одна из самых доставляющих песен группы. На мой вкус, конечно.

Это, несомненно, «Сквозь небесную твердь» и «Нам … [всё равно]». Это альбомы, которые тотально были записаны без женского вокала, мне было душно работать над ними, потому что там не было напора, не было энергии, агрессии – вокалист не давал этого. Однако приходилось делать, потому что вечно задавали одни и те же вопросы: «А когда у вас будет новый альбом?». Причём, это не просто фанаты, друзья писали! А меня всегда пёрла работа, когда никто ничего не спрашивает, когда ты делаешь ради себя, потому что тебя прёт. Это … [очень круто] и получается … [отличный] результат. А когда вокалист приходит на запись альбома, выжирает у тебя половину пятилитровой бутылки хреновухи без закуски в одно лицо, валяется у тебя на балконе, как записывать альбом? Это не стимулирует меня к творчеству, под алкоголем я вообще ничего не делаю.

Интервью получилось весьма откровенным: никогда мне никто не признавался в мизантропии. Всё-таки, это не очень свойственно публичным людям. Чувствуется, что это не напускное, в этом и есть весь Алексей Глухов.

Я вообще в принципе непьющий и бывший вокалист об этом прекрасно знает. Просто он про меня всякие слухи распускает, что я бухаю больше него. Он конкретно алкоголик. Я пью только на работе, а работаю я редко. И пью на концертах. У меня куча коллекций, более 50; я скоро буду блог вести, где буду про них рассказывать. Я очень систематический человек, мне просто некогда пить. Я замкнутый, я мизантроп, я пью, чтобы пообщаться чтобы сейчас с вами говорить. Если б я сейчас не выпил пива, я бы сидел и тупил. Мне нужно раскачаться, чтобы войти резко во всё это. А по жизни я самоизолируюсь: отключаю телефон, меняю номера постоянно, чтобы не звонили.

Мне всегда есть чем заняться. У меня куча террариумов с животными, с 2008 года занимаюсь разведением, продажей. Я сейчас вот ездил в Калмыкию, ловил каракуртов (ядовитых пауков из рода чёрных вдов) сольпуг (паукообразных), сколопендр, вернулся недавно. С животными мне гораздо комфортнее, а [пустой разговор] за пивком мне не интересен. Мне приходится в соцсетях сидеть, что-то выкладывать, интервью давать, концерты, но это редко происходит и тогда да, я бухаю, но потом стараюсь быстрее протрезветь, потому что само опьянение мне не доставляет никакого удовольствия.

Ещё одно отличие от любого другого российского музыканта – это место, куда он хочет поехать с концертами. В то время, как все мечтают выступать в Европе или в Штатах, Алексей больше склоняется к Латинской и Южной Америке. И вот почему:

Мне пишут много фанатов оттуда, я им бесплатно скидываю дискографию всю. Бразилия, Мексика как-то очень следят за этим, я даже думаю, что мы как-нибудь поедем в тур, потому что они очень большие меломаны в андерграундной теме. Это, видимо, связано с преобладанием какого-то … [сумасшедшего] католицизма, у них очень верующие страны. Там сейчас взрыв сатаноблэка и сатанодета, в Европе все этим переболели в начале 90-х, а там в то время были Mistifier или Sarcófago – единичные банды. А теперь у них просто лавина [таких групп] и все они конкретно сатанинские. Я хоть к этому скептически отношусь, но музыкально мне нравится. Очень сильный антихристианский андерграунд.

Некоторые радикальные фанаты группы убеждены, что с выходом «Наших икон» группа утратила возможность быть в андерграунде: дескать, АХС теперь слишком популярны для подполья. Однако Алексей легко отметает эту версию:

Мы являемся самой запрещённой группой России, поэтому тут крути – не крути, мы в этом подполье будем и останемся. Но нам … [всё равно]. Есть много групп, которые хотят быть в андерграунде, они делают всякое говно, ну или творят там что-то, … [член] показывают на сцене, но никто не говорит, что это … [крутой] андерграунд, потому что это всё уже было, это будет и этим никого не удивишь. А вот когда тебя реально запрещают, … [имеет] ФСБ, «Центр Э» на допросы таскает даже бывших участников, заводятся какие-то уголовные дела на репосты наших песен. Даже на Украине нас скоро будут запрещать! Мы ездили в прошлом году на фестиваль «Республика» в Каменце-Подольском. И даже там собирали специальное совещание среди попов по поводу нашего выступления: можно ли эту группу допускать. А потом организаторов фестиваля вызывали в СБУ (Службу безопасности Украины), что-то им там тоже не понравилось, тексты показывали, а орги им ответили: «ребят, ну это ж юмор!». Мне уже и не хочется быть в андерграунде, но уже никуда не деться.

После интервью у АХСиМСЗ был концерт в СПб, от которого, конечно, ожидалось намного больше, чем несколько песен, которые реально группе удалось сыграть. После 3 песен к ним выбежал администратор и начал выпроваживать со сцены. Непонятно, было ли это по приказу сверху или же потому, что группа слишком долго настраивалась. Да это, в общем, и не так важно. Важно, что группа до сих пор жива и не сломлена обстоятельствами. Long Live Rock’n’Roll!

Беседовал Кондоррр.